— Я хочу услышать твою версию произошедшего. — Лицо Татьяны Петровны разгладилось. Она поняла, что своими словами, возможно, навсегда испортила о себе мнение в глазах ученицы.

— Если собираетесь считать меня убийцей, то для чего вам моя версия?

— Прекрати всех людей считать своими врагами. Это не так. — Татьяна Петровна отложила папку и внимательно посмотрела на девочку, что сидела перед ней.

Дина молча встала со стула, не разрывая зрительный контакт с директором школы.

— Я не считаю людей врагами. Просто у каждого человека его гнилая натура всплывает в разное время. Но она всё равно всплывает, как дерьмо. Я тысячу раз оправдывала себя, молила поверить мне, но за три месяца меня никто так и не услышал. Никто так и не поверил. И я не хочу это повторять.

Чарская развернулась, чувствуя спиной взгляд Татьяны Петровны, и вышла из кабинета директора.

Это чувство, что засело глубоко внутри, спустя столько лет снова дало о себе знать. Чувство абсолютной безысходности и отчаяния пугают до ужаса, заставляют человека буквально каменеть, терять себя в этой пучине страха. Заворачивая и поглощая на самое дно, куда не доходит свет, где вечная мерзлота и удушающие петли, не дающие сделать глубокий вдох. Унижение, которому была подвергнута Дина, было сродни атомной бомбе, которая взорвалась у неё в душе.

Чарской пришлось нелегко. Откровенно говоря, ей пришлось мерзко. Склеивая оставшиеся куски, она поняла, что не выйдет из неё больше той хорошенькой девочки Дины. От неё осталась та страшная боль, ночные крики и адское пекло. Дина отключила в себе все чувства, затопив себя страшным равнодушием и отрешённостью от всего мира.

— Я не хочу это помнить. Я больше не хочу. — Шептала себе под нос Дина, не замечая, что ноги ведут её к выдоху из школы.

Дойдя до парка, в котором учащиеся ближайших школ проводили уроки физкультуры в теплое время года, Дина нашла пустую скамейку на отшибе. Кинув на неё свою сумку, Чарская села на скамью, прикрывая глаза.

Это был февраль. Понедельник, когда за окном было ноль градусов и в воздухе отчётливо пахло наступающей на пятки весной. Дина Чарская — отличница, которая шла семимильными шагами в сторону своей заветной мечты.

— Динка, ты подготовила доклад? — К Чарской на всех порах бежит её лучшая подруга, Диана.

Дина и Диана. Две отличницы. Две красавицы. Две лучшие подружки, которые были не разлей вода уже долгие годы.

Диана отличалась своей нежностью, мягким нравом и милыми чертами лица. Она дополнение своей подруги Дины.

Дина же, напротив, немного сумасбродная, яркая, эксцентричная, заводная и смешная.

Даже их имена говорили за девочек.

— Да, просидела всю субботу с ним. — Ухмыляясь, с гордостью заявляет Дина.

Только Дина умалчивает, что всё воскресенье у неё жутко болели глаза и она не могла их даже открыть. Дина не хочет пугать Диану. Не хочет, чтобы та от переживаний из-за подруги начала нервничать.

Только вот от Савельевой всё равно невозможно ничего скрыть. Она как рентген, видит Дину насквозь.

— А что у тебя с глазами? — Внимательно вглядываясь в лопнувшие капилляры, Диана подхватывает Чарскую за руку и отходит с ней к окну.

— Не знаю. — Выдыхает Дина. — Вчера как защипало, я едва не расчёсывала глаза. Закапала и легла спать. На утро у меня глаза вампира! — Дина смешно пучит воспалённые глаза, а их зелёный цвет, на фоне красноты, становится малахитовым. Насыщенным и невообразимым.

— Может тебе лучше к врачу сходить? — Диана продолжает с жалостью вглядываться в глаза подруги.

— Да ладно, само пройдёт. Сейчас, во всяком случае, не чешутся.

Уроки проходят в своём обычном режиме. За сочинение по русскому языку Дина и Диана получают лучшие результаты. Однако если девчонки только рады друг за друга и за себя, естественно, то преподаватели начинают подозрительно себя вести.

С чего вдруг учителя ополчились на девочек? Почему с нового года не разрешали сидеть им вместе? Возможно, хотели проверить успеваемость каждой из учениц по отдельности? Да. Так и есть. Только эта идея не дала тех результатов, о которых надеялся учительский состав. Многие наговаривали на Чарскую, мол она списывает с Савельевой! Лучшая подруга помогала Дине в учёбе и даже писала контрольные точки за неё — так думали преподаватели и многие ученики.

Но оказалось, что результаты Дины во многом превосходят успеваемость Дианы.

В тот понедельник девочки всё также были порознь на уроках. Как бы они не уговаривали учителей вернуть всё на свои места, их никто не слушал. А на биологии, когда пришло время представлять свои доклады, учительница, которая откровенно говоря, плохо относилась к Дине, прилюдно унизила её явственно намереваясь вбить кол между девочками.

— Чарская. — Сочувственно выдохнула женщина, которая практически не слушала отличный доклад, который подготовила Дина. — Ты когда возьмёшься за голову? Когда отлипнешь от Савельевой? — Дина поворачивает ошарашенный взгляд в сторону учительницы, находясь в шоке от её слов. Нина Григорьевна всегда относилась к Савельевой очень трепетно, но вот так прилюдно опускать Дину она никогда не смела. — Не надоело тебе находиться в её тени?

— Что? — Выдохнула Дина, не смея даже моргнуть. В глаза будто песок насыпали. Как в воскресенье. — Причём здесь Диана? У нас разные темы…. — Дина начала доказывать обратное. Тогда она ещё была совершенно другим человеком.

Нина Григорьевна повернулась к Чарской, смерив её снисходительным взглядом.

— То, что Дианочка делает за тебя все домашние задания и контрольные работы, не секрет. Только у тебя хватает наглости тянуть из лучшей подруги все соки. — На слове «лучшей» учительница биологии хохотнула. — Прицепилась к будущей золотой медалистке как пиявка.

Дина перевела взгляд на сидящую перед ней Диану, которая почему-то вдруг опустила взгляд на свою тетрадь.

Чарская знала, что Диана шла на красный диплом и золотую медаль. Её всегда волновала учёба. Быть лучшей — это кредо, которому следует Савельева. И даже ради подруги она не станет портить отношения с учителями.

«Будущая золотая медалистка» — как набатом билось в голове Дианы, а её губы дрожали в предательской улыбке.

— Это в последний раз, когда за чужую работу я ставлю тебе, Чарская, пятёрку. — И нехотя выводит пресловутую пятёрку в дневнике.

— Почему ты молчишь? — Произносит Дина, буквально вырывая свой дневник из лап злой училки. — Ты же знаешь, что это не так! — Чарская продолжает сверлить макушку Дианы, которая боится поднять голову.

«Будущая золотая медалистка» — продолжает крутиться в голове у Савельевой, и она завершает игру преподавателей.

— Это так. — Тихо шепчет Диана, думая, что, подставив подругу, тем самым проложит себе золотой путь к заветной мечте.

— Ты думаешь, что говоришь?! — Отчаянно вскрикивает Чарская, кидая свой дневник на парту перед подругой. Савельева косит глаза за спину Дины. Ей многозначительно улыбается Нина Григорьевна.

Решение принято. Золотая медаль дороже дружбы.

— А что не так? Если я молчу, не значит, что мне это нравится. — Диана вскидывает голову, поднимаясь со своего места.

Ужасно во всём этом то, что ссора закадычных подруг происходит прямо на уроке. И никто, даже преподаватель, не собираются останавливать катастрофу, висевшую как дамоклов меч.

— Диана? — Отчаянно кричит Дина, взывая подругу к совести.

— Что Диана? Теперь ты сама по себе, я сама по себе. Научись думать своими мозгами, а не использовать мои!

Савельева не думая, запускает цепь событий, которые приведут этих девочек к краю бездны.

Дине не привыкать к оскорблениям. Её семья прямое тому доказательство. Но чтобы подруга! Подруга, с которой они дружат девять лет!

Глаза всё ещё нещадно жжёт, а злость и несправедливость клокочет внутри Дины, собираясь в ком. Вот-вот и рванёт!

Дина подходит к бывшей подруге вплотную, не без удовольствия замечая, как слетает вся спесь с Дианы.