– Я прекрасно тебя услышал. И я не слепой, чтобы не видеть происходящего у своего носа. Только пообещай мне, что сегодняшнюю ночь ты проведешь в постели. Не хотелось бы потерять столь ценного работника.

От Совета Министров СССР

 Как уже сообщалось в печати, на Чернобыльской атомной электростанции, расположенной в 130 километрах севернее Киева, произошла авария. На месте работает правительственная комиссия под руководством заместителя председателя Совета Министров СССР т. Щербины Б.Е. В ее состав вошли руководители министерств и ведомств, ученые и специалисты.

По предварительным данным, авария произошла в одном из помещений 4-го энергоблока и привела к разрушению части строительных конструкций здания реактора, его повреждению и некоторой утечке радиоактивных веществ. Три остальных энергоблока остановлены, исправные и находятся в эксплуатационном резерве. При аварии погибли два человека.

Приняты первоочередные меры по ликвидации последствий аварии. В настоящее время радиационная обстановка на электростанции и прилегающей местности стабилизирована, пострадавшим оказывается необходимая медицинская помощь. Жители поселка АЭС и трех близлежащих населенных пунктов эвакуированы.

За состоянием радиационной обстановки на Чернобыльской АЭС и окружающей местности ведется непрерывное наблюдение.

30.04.86 г.

Глава VIII

“-Я не знаю, о чем рассказывать… о смерти или о любви? Или это одно и то же… О чем?”

“Чернобыльская молитва” [37]

– Что случилось?..

За плотно закрытым окном раздавались, напоминающие раскаты грома в безмолвную летнюю ночь, невыносимые крики и шум. В маленькой комнате царила непроглядная тьма, которую тут же разбил пронзающий свет, появившийся этажом ниже. Раиса, оперевшись локтем в отброшенное мужем одеяло, привстала на кровати, пытаясь спустить ноги и надеть на них мягкие домашние тапочки.

– Я закрыл форточки, – она бросила взгляд на пробегающего мимо Василия, рослого парня с темными вьющимися волосами, – можешь спать дальше. На станции пожар. Я скоро буду, – он поцеловал ее на прощание и ушел, тихонько прикрыв входную дверь.

Рая, перевернувшись на другой бок, посмотрела в окно, находящееся напротив кровати. Лунный свет, освещающий застеленные линолеумом половицы, уступил место проблескам страшного пламени. Его языки поднимались высоко в небо, пожирая темный небосвод и слизывая маленькие звездные точки. На стекле проявились грязные пятна копоти, и Раиса, прикрыв веки, напоследок подумала, что вечером, пожалуй, она займется уборкой.

В комнату проникли резвые солнечные лучи, заставляя проснуться и, недовольно распахнув веки, издать слабый зевок, возвращая сознание из мира сна в суровую действительность. Раиса протерла глаза маленькими кулачками и перевернулась на другой бок, пытаясь вновь окунуться в царствие грез, но наваждение схлынуло, будто его и не было.

Время шло. На улице воцарилась мирная обстановка. За окном ходили люди в военной форме, по дороге ездили бронетранспортеры, обшитые свинцовыми щитами, а жители с равнодушным видом шли по своим делам, не обращая внимание на горящую в нескольких метрах от города станцию.

Сначала Раиса не придала большого значения происходящему, с любопытством взирая на разрушенный энергоблок. На бегающих взад-вперед людей в военной форме, казавшихся мелкими таракашками по сравнению с бетонной взорванной махиной. Но уже через мгновение перебирающую края ночной рубашки девушку начали одолевать тревога и нехорошие предчувствия.

Часы размеренно тикали над головой. Деревянная кукушка выскочила из самодельного дупла и громко прокуковала шесть часов. Солнце все еще высоко стояло над городом, иногда пропадая под малиновым заревом, идущим со стороны станции. Раиса, отложив все свои дела, ходила по комнате взад-вперед, бросая взгляды на часовой циферблат. Еще минута, и входная дверь откроется, ее горячо любимый Васенька появится на пороге, прижмет к себе, прошепчет на ушко парочку ласковых слов, и все неприятные мысли отойдут на задний план.

– Василий в больнице!

Раиса впопыхах надела летнее платье и, прихватив вязаную кофту, выбежала из общежития. Духота, больно обжигая, ударила в лицо, а легкий ветер, подняв с земли клубы пыли, взъерошил волнистые волосы, кое-как собранные в хвост. “Что же я скажу его родителям? Мы же собирались с ним на картошку!” – и, разозлившись на саму себя, девушка отмахнулась от этих неуместных мыслей.

“Какая к черту картошка! Васенька в больнице!”

Перед медсанчастью уже собралась разъяренная толпа беременных женщин. В паре метрах от здания остановились кареты “Скорой помощи”, и, пропуская медиков внутрь, вокруг них выстроились в ряд милиционеры, большая часть из которых стояли перед стеклянными дверями.

– Не приближайтесь к машинам, счетчики зашкаливают!..

Раиса бегала взад-вперед вдоль толпы, вставала на носочки, чтобы высмотреть подходящий до входа путь, но из-за маленького роста она видела только взъерошенные волосы беременных дамочек, надрывающие глотки своими требованиями. Рая одним движением набросила на себя кофточку и принялась локтями пробивать себе дорогу, отыскивая среди разгневанных женщин работающую в медсанчасти знакомую.

– Пропусти меня!.. – та как раз выходила из машины, когда Раиса, вцепившись ей в халат, взмолилась, роняя слезы на разгоряченную солнцем землю: – Пропусти меня, прошу!..

– Не могу! С ним плохо. С ними со всеми плохо!.. – и знакомая попыталась уйти, стараясь не смотреть на горячо рыдающую девушку, как та еще сильнее вцепилась ей в халат, не давая уйти:

– Только посмотреть, умоляю!..

– Ладно, – дамочка осмотрелась, – тогда бежим. На пятнадцать-двадцать минут, и не больше, ясно?

– Васенька… – на застеленной кровати сидел молодой мужчина, отекший и опухший, в больничной форме, практически без глаз, заставляя любимую супругу испуганно охнуть и прижать ладони к мокрым от слез щекам.

– Надо молока, много молока, хотя бы литра три, не меньше.

– Он не пьет молока…

– Жить захочет – будет пить. А тебе лучше уйти отсюда. Здесь небезопасно.

– Позвольте мне с ним поговорить! – воскликнула Раиса заметно севшим голосом, в очередной раз вцепившись в рукав знакомой. Из ее груди вырывались протяжные стоны вперемешку с рыданиями, вызывая сочувствие и жалость у присутствующих. – Я не уйду отсюда, пока с ним не поговорю!..

Женщина пожала плечами и отошла в сторонку.

– Васенька, что же делать? – почва начала медленно уходить из-под ног, обещая провалиться в пропасть, где нет выхода. На душе скреблись кошки, стенания иногда прорывались наружу, когда тяжелые мысли в очередной раз атаковывали, не давая проблеску надежды пролиться на темноту и безысходность.

– Уезжай отсюда, уезжай! У тебя будет ребенок, я не хочу, чтобы он пострадал! – Раиса охнула от резкого и слегка грубоватого тона мужа, и ее глаза наполнились слезами.

Одинокая соленая струйка прокатилась по щеке, оставляя мокрый след, за ней – еще одна, и еще.

“Я все вынесу. Я все вынесу, обещаю! Ради Васеньки и нашего ребенка, все, до последней капли!..”

– Уезжай! Спасай ребенка!

– Сначала я принесу тебе молоко, – сжав пальцы в кулаки до боли в мышцах, твердым голосом произнесла девушка, – а там решим.

– Раечка!.. – когда Рая, тихонько прикрывая за собой дверь, вышла из палаты, к ней бросилась невысокая темноволосая подруга, обливающаяся горькими слезами, – о боже, за что нам это все… мой Витя… он тоже… тут…

– Я видела его.

– Что произошло на станции?

– Василий мне об этом ничего не сказал. Он сказал уезжать, а я не хочу. Не хочу! – в сердцах выпалила Раиса и громко разревелась будто обиженный ребенок. – Не хочу оставлять его одного, хочу спасти его и нашу любовь! Я люблю его до безумия, почему я должна его терять?