– Уже четыре года прошло после моей службы. Сейчас у меня двое маленьких детей, муж. Муж, кстати, будет очень недоволен, если узнает, куда я еду.

– Ревнивый.

– Ха, причем тут это?

– Ну как же? Его жена будет среди мужиков, не дай бог, уведут.

– Ты по себе судишь.

“А ведь он прав…”

– У меня у самого пятилетняя дочка…

– А жена?

Сергей ничего не ответил.

– Осипова! – из кабинета выглянул молодой человек в форме.

– Я первая, – усмехнулась Марина, поправляя платье.

– Главное, что не последняя.

– Юморист.

Войдя в кабинет, где заседало несколько взрослых мужчин в военной форме, она, растеряв былую самоуверенность, застряла на пороге, крепко сжав руками ремешок сумочки.

Военные начальники дружно подняли головы и критически осмотрели девушку с ног до головы.

“Сейчас начнется…”

– Присаживайтесь, чего же вы встали?

– А мы думали, вы старше…

– Так там же написан год моего рождения.

“Хотя кого сейчас интересуют бумаги…”

– Вы прислали мне повестку, и я пришла.

– Да. Вас призывают в Чернобыль.

– А что там?

Марина села на стульчик напротив господ с блестящими медалями.

– Сами все увидите.

“Ну вот… еще больше сомнений добавили…”

– Отправляетесь завтра же, рано утром.

“И что я скажу мужу?”

– Да уж, Паша точно устроит мне тысячелетний разнос…

– Да ладно тебе, поворчит и перестанет. Куда ему теперь деваться-то? Ладно, увидимся завтра.

Сергей на прощание помахал рукой и скрылся вдалеке.

– Что сказали?

Марина повернулась и увидела суровое лицо мужа со сложенными на груди руками.

– Завтра рано утром сборы. Отправляемся в Чернобыль на двадцать пять дней.

– И ты поедешь?

Она отчаянно всплеснула руками:

– А куда я денусь? Мне нужно ехать в любом случае, хочу я этого или нет!

Неожиданно Павел обнял ее, прижав к себе:

– Я сильно за тебя переживаю, а вдруг ты оттуда не вернешься…

Руки Марины безжизненно повисли. По спине прошлись приятные мурашки от нежных прикосновений мужа.

– Да меня вроде никто там убивать не собирается… но мне очень приятно, что ты так обо мне заботишься, – она уткнулась носом в его плечо и прикрыла веки, вдыхая запах мужского парфюма.

Над ними светило безжалостное солнце, стоя во дворе посреди узенькой дорожки.

Повисла долгая и неловкая пауза.

– Мне пора собираться. Не хочу опоздать.

– Знаю, что изменить ничего не могу, но мне не нравится, что ты туда едешь. И все же я буду ждать тебя, сколько потребуется. И наши дети тоже. Только прошу тебя, береги себя! Без тебя я совсем пропаду.

Марина обернулась и, грустно улыбнувшись, кивнула.

Поезд из Харькова до Киева отправился ранним утром.

Марина, переодетая в военную форму, сидела в гордом одиночестве на скамейке вокзала и бросала короткие взгляды на проходящих мимо мужчин. В очередной раз склонила голову, рассматривая армейские ботинки и прокручивая недавнюю прощальную сцену с мужем в своих мыслях: убитый новостью о ее скором отъезде, он стоял с демонстративно-отстраненным видом и наблюдал, как она собирает вещи, отправляясь в дальний путь. Под конец девушка не выдержала, обняла Пашу за шею и едва не расплакалась.

А потом ушла, прихватив сумку и бросив на него взгляд, преисполненный грусти.

– Ты, часом, не меня ждешь, красавица?

Марина, подняв голову, увидела своего нового приятеля.

– С какой это стати мне тебя ждать?

– Да мы вроде как с тобой в одной лодке, даже гребем потихоньку. На тебе лица нет. Муж?

– Нет… то есть да… то есть тебя это не касается!..

– Я уже понял, что грубить ты у нас любительница.

– У меня такое ощущение, что мы с ним больше не увидимся.

– Ты не поверишь, я сегодня тоже дочку обнял как будто в последний раз. Что с нами происходит? – Сергей присел рядом. – Массовая паранойя?

– Навряд ли. Просто все это как снег на голову.

– И хрен знает, надолго ли это.

Мужчина швырнул окурок в ближайшую урну.

– Задолбало все. Уехать хочу. На моря.

– Как будто тебя там ждут, – усмехнулась Марина.

– Ждут не ждут, но отдохнуть все равно хочется.

Девушка хмыкнула и ничего не ответила.

Из ее уст невольно вырвался удивленный вздох – перед ними открылся изумительный и одновременно пугающий вид разрушенного бетонного здания, у которого полностью отсутствовала крыша. Вместо нее зияла огромная черная дыра, напоминающая пасть устрашающего животного.

Пассажиры автобуса бросились к окнам, глазея на необычную картину и тыкая пальцем в четвертый блок.

“Я слежу за тобой…”

Марина заозиралась, пытаясь отыскать источник едва услышанного ею тихого голоса, наполненного угрозой и детскими нотками. Приятная на ощупь кожа покрылась мелкими пупырчиками. Душа съежилась и спряталась на самом дне, найдя там успокоение. Сердце часто забилось, и глаза забегали, будто у испуганного воришки.

Никто ничего не слышал.

“Это просто крыша едет. Если все пойдет по такому же сценарию, меня надолго не хватит”

Раздалось чье-то издевательское хихиканье.

А потом все смолкло.

...Ее глаза казались бездонными. Где-то на глубине черных, как ночь, зрачков грелось любопытство. Это как загадка, тайна, которую хотелось вкусить, добраться до сути, и, напитавшись, облегченно вздохнуть. И – одновременно – бежать, боясь переступить запретную черту.

Она была роковой красавицей с прямыми золотистыми волосами. Средь длинных прядей запутались лучи солнца, сверкая, как грани оттесненного драгоценными камнями бриллианта. Грудь то поднималась, то опускалась. Маленький выпуклый живот был скрыт под прозрачной блузкой. Валерию хотелось просунуть под нее руку, дотронуться до гладкой кожи, почувствовать, как отвердевает мужское достоинство…

И она заметила это, игриво прищурившись.

– Что, нравлюсь?

Валера почувствовал, как постепенно краснеет, ощущая неловкость, но отвести глаза не может, впившись взглядом в пульсирующую соблазняющую шею. Тонкая рука, шаловливо, расстегивая пуговицу за пуговицей, открывала соблазнительный взор на два больших бугорка в обтягивающем бюстгальтере.

– Ты – ведьма…

Она громко рассмеялась.

– Ты это говоришь, потому что я тебе нравлюсь. И не надо доказывать обратного! Просто, – Валерий ощутил прикосновение ее жаркого дыхания, – возьми меня здесь и сейчас. Мы в институте одни, нам никто не помешает. Знаешь, – не дожидаясь ответа, она сняла бюстгальтер и отбросила его в сторону, – я так соскучилась по мужскому вниманию…

Сорокалетний мужчина, увлеченно отдающий себя работе, чувствовал давно забытый бурный всплеск гормонов – еще в годы молодости, когда он впервые встретился со своей женой, ему пришлось прочувствовать то же самое: мурашки, бегущие вдоль позвоночника, внезапный холод, бросание в пот, мелкое подрагивание пальцев и заикание, будто в миг все слова забываются, уступая место блаженному ощущению, что заставляет сердце биться чаще. Маргарита была не такой развязной, как молоденькая журналистка из “Правды” – скромная, застенчивая, иногда – молчаливая, но очень добрая и сердечная.

Валерий, проглотив слюну, подошел к девушке и, обхватив ее шею дрожащими пальцами, приблизился к полуоткрытым губам, прикрыв веки.

– Валерий Алексеевич! Валерий Алексеевич! Валерий Алексеевич!!

Валерий окончательно проснулся, подскочив на стуле от громкого крика.

– Прошу прощения, что прерываю ваш сон, но вас уже все ждут.

Ученый, все еще пребывая в странном сне, встал из-за стола, плеснул себе воды в стакан и выпил. Вытер рукавом куртки гбу и ясным взглядом всмотрелся в лоснящееся лицо партийного чиновника.

– Люди все прибывают и прибывают. Теперь сложновато передавать поручения с глазу на глаз, нужно выделить по одному начальнику каждой группе.