— Предполагаю, что у него в горле выросли часть легкого, гортань, грудина, пищевод. Все органы речи.
— Все равно не понимаю. Там же все сложно. Нервы-хуевры, мясо-хуясо. Нельзя просто взять и разговаривать отрубленной головой.
— Ты же видишь, что можно.
— Нет, нельзя. Отказываюсь в это верить.
— Неверие в реальность — плохой признак, — с любопытством посмотрела на меня Катя.
— Э-э-э, не смотри на меня так. Я не твой подопытный кизрум.
— Мяугкх! — возмутился котоящер на моем плече.
Я задумался. Итак, к вечеру мы дойдем до пустыни, а там целая неделя очень утомительного путешествия. Эх, жалко, что только я могу превращаться в летучих мышей. Ну ничего… не так уж я и тороплюсь. Особенно в одиночку.
Астария подошла к Йолопуки, тащившему закрытый ящик с головой:
— И почему эта вампирская собачонка не может использовать заклинания? Низшие заклятья вообще можно использовать мысленными указами.
После того, как мы отрубили голову вампиру, я отключился от него. Сопротивляться башка не стала, как и использовать заклинания.
— А смысл? — пожал я плечами. — Будет рыпаться, мы и голову сожжем.
Я подошел ближе и пнул ящик:
— Правильно я говорю?
— М-м-м-м!
— Не понял?
— М-м-м-м!
Я открыл крышку.
— Твою мать, кто ему кляп в рот засунул?! А я-то думал, че он такой тихий!
Все заозирались. Разоблачить виновника оказалось просто:
— Аша!
— А?
— Зачем?
— Чтобы ничего не говорил.
— Тебе-то он чем мешал? Пуки, а ты почему молчал?
— Йолопуки ничего не видел, — нагло соврал тролль и заулыбался.
Я приоткрыл деревянную крышку пошире, вытащил утрамбованную тряпицу изо рта. Голова раскашлялась, противно сокращаясь кусками мяса в том месте, где должны быть плечи.
— Вы безумцы… Кха-кха!
Я почесал макушку:
— Где-то я уже это слышал. Слушай, мы почти дошли до пустыни. И я уже придумал два способа развязать тебе язык. Первый. В песке выкопаю глубокую яму и выброшу голову туда. Как тебе?
— Я восстановлюсь, — сурово посмотрела на меня башка. — Медленно, но верно, я выберусь из-под толщи. И ты станешь моим самым страшным врагом.
— Хм, ладно, аргумент. А если я все наше путешествие буду держать тебя на раскаленном солнышке? Оно на нас влияет очень хуево.
Вампир поморщился от нового слова, но вопросов не задавал. Похоже он знает обо мне больше, чем я думаю.
Вскоре солнце ушло в закат, и ветер с пустыни чуть меньше жег наши лица. Мы впервые ступили на золотой песок. Но даже через обувь, я чувствовал, как он горяч.
Леголас нахмурился:
— При свете дня будет непросто, господин Трайл. Я предлагаю следовать ночами, а днем сидеть в тенях. У нас есть материал для обустройства навесов.
— Согласна, — кивнула Астария. — Эта жара просто невыносима.
— О! А ты нам льда наделаешь! — обрадовался я. — Я-то не могу, мне нужно восстановиться.
— Ц! В такой жаре, Рео? Магия обители бледной зимы зависит от шаакле и состояния тела. А если тело страдает от жары… то о чем говорить вообще? На маленькую сосульку я потрачу половину магии.
— Ясно, — поник я. — Смысл от магии, если она воду в жару не может сделать?
— Не все так просто в этом мире, Рео. Кстати, мы тут хотели с тобой поговорить кое о чем…
Она жестом подозвала Леголоса и мы отошли в сторону. Эльф заговорил:
— Господин Трайл, ни мне, ни леди Астарии не приходят вести от господина Эридраса.
— Пра-а-а-авда? Подозри-и-ительно.
— Да. Мы обязаны продолжать выполнять свой долг, но тревога все больше и больше сжимает мне сердце. Я чувствую, что что-то произошло.
— Может он просто занят? Все-таки орки прорвались через Гашарт.
Заговорила Астария:
— Союз эльфов успешно теснит орков. По последним сведениям, от наступающих осталось не больше половины. Я не думаю, что господин Эридрас сильно нужен в таких случаях.
— Д-а-а-ам-с-с, странно.
Астария с Леголасом переглянулись.
— Ты же ничего об этом не знаешь, Рео?
Большим усилием воли я взял рожу под контроль:
— Без малейшего понятия. Меня это тоже тревожит, все-таки Эридрас мой союзник.
Которого я сожрал…
Похоже эльфы повелись.
— Хорошо, господин Трайл. Если вдруг что-то узнаешь, дай нам знать. Мы же пока будет помогать тебе по мере наших сил, и пока это не противоречит интересам нашего господина.
— Конечно-конечно, — уверил я их в своих благих намерениях. — Я все понимаю.
Первую ночь в пустыне мы шли довольно свободно. Жарко было не сильно. И на удивление светло, словно песок отражал свет Близнецов. Астария несколько раз с щедрой руки кастовала нам сосулек, и мы коллективно их обсасывали. Главным челенджем в этом путешествии было додумать, как разговорить говорящую голову, которой ничего не страшно.
— Выколоть глаза? — выдвинул свою идею тролль.
Астария закатила глаза:
— И что это даст, тролль?
Пуки ненадолго задумался:
— Голову без глаз?
Жаркий спор не утихал. Гурон предложил поковыряться вилкой в мозгах. Мол, мало ли как плющить будет. Катя эту идею поддержала, сказав, что если «поднадавить» в некоторых частях умственного вещества, то можно словить очень странные эффекты.
Ну вот пару часов мы и ковыряли. Точнее, ковыряли Катя и Аша. Остальные этого «трэша» не выдержали, отошли в сторону от психов-потрошительниц.
Ой, что же было!
Бошку так плющило! Ваулур умолял, плакал, смеялся, пускал слюну, рассказывал анекдоты, пророчествовал конец света, но найти кнопку «рассказать все» у Кати так и не получилось. Когда его мозги снова восстановились, я дал сигнал остановить эксперимент, подошел ближе:
— Ну как? — спросил я у башки.
— Ты… ты… ненормальный. Вы все… ненормальные. Просто… безумие…
— Не я на тебя напал. И ты че, думал, что можно безнаказанно убивать моих анаконд?
Меня вдруг осенило:
— Господа! Кто хочет поиграть в футбол?
Я расчертил поле в песке. Воротами была просто линия. Потом разделил команды. Первая: Гурон, Дриайя, Аша, Кая и Эхзолл, который со своими четырьмя ногами считался за двоих. Вторая: Астария, Леголас, Катя со своими уродцами, Йолопуки и я с Блюмом. Ну ладно, котоящер от игры отказался, гордо свалив в закат. Подумав немного, я отдал Астарию в другую команду. Все так мы с Йолопукой стоим четверых.
Я объяснял последние штрихи:
— Да, это называется штрафной. Ага. Пенальти — это хорошо. Иногда плохо.
Леголас казался смущенным:
— А нам обязательно это делать?
— Конечно!
— Йолопуки нравится. Очень весело. Играть головой эльфа. Пинать ногами.
И ебнул по ней так, что выбил глаз и сломал длинное ухо. Игра пошла как-то без энтузиазма. Игроки подчинялись моим приказам, но считали такой метод не самым лучшим. Поэтому я решил, так сказать, поддать огоньку:
— Кто первым забьет гол, тот получит у меня одну возможность поменять тело! На любое, но только на добровольной основе!
Бля, что началось!!!
Такого футбола не видели ни Месси, ни Наймар, ни Криштиану, ни, мать его, великий Пеле! Команды гоняли верещащую и охуевшую голову по полю со скоростью заряженного ураном в жопу негра. Никто не стеснялся нарушать правила. В ход пускались клинки, магия и лишние конечности.
— Пас! — пнул я Йолопуки.
Гурон появился между нами и отбил «мяч» головой и сам же упал. Гениально, мать его! Я, конечно, сказал, что головой тоже можно, но забыл сказать, что мяч должен быть мягким.
Один игрок выбыл. Йолопуки, приняв мяч, побежал к черте противника. Аша перехватила «мяч» своими отростками.
— Красная карточка! Руками нельзя! — воскликнул я.
— Это ноги, — спокойно ответила Аша и со всей дури пнула «ногой» в сторону наших незащищенных ворот.
А-а-а! Я не могу кому-то отдать возможность поменять телами! В моих планах забить самостоятельно!
Техника обители бледной зимы.
Круг четвертый.
— Ледяная завеса! — заорал я.