Валерий задумался, уткнувшись куда-то пустым взглядом.

– Меня перестали куда-либо допускать, меня травили, словно напакостившего школьника, словно я звено слабой цепи. Я не был физиком-ядерщиком, я всего лишь химик-неорганик, которого бросили в Чернобыль, когда произошла авария.

Ты можешь мне не верить, но два с лишним года я трубил во все колокола о несовершенстве того реактора, в котором ты находилась. Писал в разные газеты, обращался к всевозможным директорам, и все мне отказывались верить.

Я не разговаривал со своей семьей о тебе, я боялся потерять Маргариту и свою дочь, но и ты, Алина, тоже моя дочь, хоть я на протяжении всей твоей жизни был отвратительным отцом.

У меня в сейфе есть магнитофонные записи тех дней, когда произошла эта злополучная авария. Я рассказывал самому себе не только о халатности персонала станции, но и о своей халатности тоже, как отца. Я говорил и плакал, плакал и говорил, рассказывая, что совершил ошибку, но моя маленькая дочь не ошибка, она такой же человек, как и все.

А совсем недавно я узнал, что прошли тайные голосования, перевыборы в научный совет института. “За” – сто человек, “против” – сто двадцать девять. Когда я об этом узнал, я пережил глубокое горе, сильную психологическую травму, и теперь левая рука у меня не работает, у меня немеет правые рука и нога. Я чувствую дыхание смерти. Я готов к ней. Жить с тем, что я натворил, невыносимо…

– Папа!?

Алина встрепенулась и, резко обернувшись, увидела вошедшую в палату девушку в длинной, до пола, юбке, в прозрачной белоснежной блузке, сквозь которую просвечивал темный бюстгальтер, с заплетенными длинными волосами. Она была как две капли воды похожа на девочку. Две сестры уставились друг на друга, не в силах оторвать взгляд. Обе не могли поверить, что смогли встретиться при подобном обстоятельстве.

– Знакомься, Инга, это Алина, твоя младшая сестра.

Девочка насупилась, не отводя взгляда пронзительных синих глаз.

– Так это… из-за тебя все… весь этот… переполох…

Алина поджала губы и нахмурилась еще больше, сжимая пальцы в кулаки.

– Вот уж не думала встретить свою “младшую сестру” в палате своего отца! – насмешливо произнесла Инга. На самом деле ее больно кольнул озлобленный взгляд маленькой девочки, ее неестественная бледность и схожесть не только на отца, но и на ее саму. – Зачем ты пришла?! – отбросив все свои сомнения, девушка набросилась на девятилетнюю малышку. – Добить моего отца?! Тебе этого мало?..

– Инга…

– Нет, папа, если то, что ты рассказывал, правда, она нам не нужна! Она опасна для всех нас!

– Она моя дочь!

Девушка поджала губы, сдерживая рвущиеся наружу возмущения. Внутри нее все бурлило от негодования. Она сжимала и разжимала кулаки, пытаясь совладать со своими эмоциями. Ее щеки раскраснелись от злости, а кончик носа забавно подрагивал, стоило ей в очередной раз нахмуриться.

– Ладно. Хорошо. Пусть будет так. Маме сам все расскажешь или мне придется?

Валерий опустил полный грусти взгляд.

– Нам всем придется все рассказать.

Глава II

Инга бросала пристальные взгляды на стоящую рядом с ней плачущую девочку. Над их головами свисали голые ветви деревьев – несмотря на теплую погоду в конце апреля, весна еще не до конца пробудилась от зимнего сна. В этот день шел проливной дождь, каплями рассекая остатки грязных сугробов.

В Чернобыле снова стояла жаркая погода, как тогда, пару лет назад, когда отец отправился на смертельно опасное спецзадание.

Теперь же жизнь повернулась своей самой грязной стороной.

– Папа!!!

Инга, в тот же день, привела маленькую девочку в их трехкомнатную московскую квартиру. Их встретила высокая темноволосая женщина в строгом платье, подол которого волочился по зачищенным домохозяйкой коврам. Раздался громкий, пронзительный, собачий лай. Алина испугалась и опустила взгляд глубоких синих глаз, покусывая от волнения нижнюю губу. Инга надела на нее свое пальто, ибо вечером шел проливной дождь, стояла поздняя осень.

– Инга, золотце мое, наконец-то ты вернулась! – женщина с темными кудрями распахнула свои платья, обхватив руками плечи девушки. – Я уж боялась, не случилось ли чего! Как там папа? Все с ним в порядке?

– Мам… – Инга отошла в сторону, подталкивая вперед перепуганную девятилетнюю девочку.

– О боже мой!.. – дамочка всплеснула руками. – Кто ты, дитя?

– Это Алина, папина младшая дочь.

Инга перехватила изумленный взгляд матери.

– Что…?

– Ты не ослышалась, мама, это моя младшая сестра, папина внебрачная дочь.

Шокированная женщина не могла произнести и звука, открывала и закрывала рот, пытаясь переварить услышанное.

– Мам, у папы были от нас секреты. И Алина – одна из них.

– Это… это шутка такая… да?..

– Нет, мам, это не шутка! У папы была любовница, и Алина ее дочь!

Но дамочка не хотела в это верить:

– Это бред! Она самозванка!

– Мам… – Инга умоляюще взглянула на мать. – Мы с ней похожи как две капли воды. Сама посмотри.

Несчастная женщина переводила взгляд с дочери на девочку и хлопала ресницами. В ее глазах царили полное недоумение, шок и одновременно горечь – тот, кого она считала самым близким человеком, другом и мужем, предал ее, и эта растерянная малышка тому подтверждение.

В голове пронесся рой мыслей, и бедняжка даже хотела выгнать ее взашей, но остановилась, придя к выводу, что ребенок тут ни при чем.

– Она какое-то время поживет у нас, а когда папа придет в себя, там и решим, – сказала Инга, прерывая воцарившуюся паузу.

– Я не смогу впредь жить с человеком, который способен на предательство! – матушка прикрыла лицо руками и горько расплакалась.

Инга бросилась ее утешать:

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но сейчас не место и не время для скоропалительных решений! Наш папа очень сильно болен, он нуждается в нашей помощи! В любом случае, уже ничего не изменишь, ребенка назад не засунешь. Она такой же член нашей семьи…

– Что?.. – женщина убрала руки с лица и вопросительно воззрилась на дочь. – Эта негодяйка – член нашей семьи?

– Мама! Перестань! Мать ее оставила, но у нее есть отец, а отца есть семья, которая может ее принять! Мам… – Инга сама чуть не расплакалась при виде горьких слез матери. – Мам… Я сама в шоке. Мне до сих пор больно, что все так получилось, но давай не будем сжигать мосты. Пощади папу. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но это уже в прошлом. Папе нужно помочь…

– Я видеть его не желаю!..

– Мама!..

– Завтра об этом ему и скажу! Пусть катится к своей любовнице!

– Мама, у нее уже давно другой!

– И что?!

– Ты же мудрая женщина, не поступай так, как велят тебе эмоции!

– Ничего! Как мудрая женщина я сама со всем справлюсь!

Инга обернулась и посмотрела на девочку испепеляющим взглядом.

– Иди в комнату, – бросила она ей.

Алина опустила глаза и вышла из гостиной.

Оставшись наедине в отцовской комнате, девочка разревелась.

Валера привстал на кровати, когда разъяренная Маргарита вошла в палату и влепила ему пощечину.

– Прости…

Он потирал ушибленное место и виновато смотрел на свои больные ноги, укутанные одеялом.

– Значит, Инга тебе все рассказала…

– Рассказала! Причем в мельчайших подробностях!

Валерий опустил голову на подушку и впился пустым взглядом в потолок.

– Это был настоящий кошмар. Я не отдавал себе отчет.

– Да!?

– Маргарита, послушай, я понимаю, как все это звучит. Я понимаю твои чувства. И мне на самом деле повезло, что ты и половина не знаешь, иначе бы ты сошла с ума. Твой муж далеко не самый хороший человек, но я уже искупил свою вину. Осталось только попросить прощения на Божьем суде. Я не хотел тебе этого рассказывать, зная твою реакцию. Да, я поступил не по-мужски, но эта девочка тут ни причем! Она и так пережила больше нас с тобой. Я не хотел оставлять ее больше в Чернобыле, она этого не заслуживает! Я устал, Маргарита, от меня все отвернулись. Я остался совсем один, я не хочу потерять тебя и Ингу. В конце концов, сейчас не время и не место обсуждать наши с тобой отношения. Я не хочу, чтобы ты обижалась на меня, ибо мне осталось совсем мало. Лучше позаботься об Алине.